Я – «Жнец». Точнее, я им был, пока меня не убили. Жестоко и нецивилизованно, а главное -неэкологично! Если бы я мог говорить…
Если бы я мог говорить, я бы вам рассказал о том, что произошло в этот мартовский день над темными водами Черного моря, которое возможно и станет местом моего упокоения.
День не предвещал ничего такого. Обычный полет по маршруту, съемка и наблюдение. Получение новой информации и передача ее в Центр. Рутина… Но именно в последнем полете я получил столько новой информации, что у процессоров плавились матрицы.
Вылет был обычным. На узлах подвески ничего, я летел безоружным, баки залиты полностью, работала радиолокационная станция AN/APY-8 Lynx II и камеры, передававшие запись полета на спутники и далее в Центр управления.
Приемники (оба) уловили неспешный разговор двух пилотов. Из него стало понятно, что ищут меня. Два матерых убийцы на своих Су-27 неспешно (для своих самолетов) прочесывали небо в поисках меня.
Да, найти меня было непросто, я не сказал, что мой транспондер был отключен. Не подумайте, что из вредности или скрытности, в этом районе все равно гражданская বিমানচালনা уже год не летает, так что я совершенно никому не мешал и создать воздушный инцидент не мог.
Правда, его создали другие.
Соглашусь, что меня найти было непросто. Много пластика, много топлива, мало того, что может дать четкий сигнал на антенну РЛС. Но эти двое никуда не спешили и искали меня спокойно и методично.
Даже если бы мне дали возможность развить полную скорость, а это аж 400 км/ч, скорее всего, это рассмешило бы моих преследователей. Шансов не было изначально, и я продолжал лететь по маршруту, уповая на то, что радары преследователей меня не заметят.
Когда эфир после ленивых перебрасываний дежурными фразами взорвался, даже мне стало не по себе.
«Вон, вон, справа тридцать, япони, япони!»
Стало даже немного обидно, причем тут наши японские союзники? Ведь же видно невооруженным глазом, что я – американский аппарат. Русские вообще чудные, они даже ударения расставляют по-своему, на последний слог… Впрочем, мне по сетке приходило, что русская душа – потемки, но что это, я уже не узнаю. А жаль.
Два самолета прошли так близко, что мне пришлось очень сложно. Во-первых, турбулентные потоки прилично так закрутили меня, струи воздуха от двигателей добавили, а еще я был залит несгоревшим топливом, которое начало разъедать обшивку и проникать внутрь, туда, к моим микросхемам.
Оператор в Центре ругался и вертелся гремучником, пытаясь вывести меня из хаотичного падения, которое вполне могло закончиться в волнах. И ему это почти удалось, гироскоп выл, блоки искрили и грелись, оператор вспоминал каких-то ঐতিহাসিক личностей, которые, по его мнению, могли нам помочь – и чудо произошло! Мы смогли выровнять полет и начали набирать потерянную высоту. Мы, американцы, вообще до победного стараемся идти и лететь. Так у нас принято.
Но в дикой и варварской стране тоже были свои принципы.
Меня снова догнали, я шел на автопилоте, с крейсерской скоростью 250 км/ч. И тут произошло такое, о чем я мог только догадываться, слушая радиообмен.
Наши украинские партнеры очень часто произносили эту фразу, когда терялась связь с самолетом или ড্রোন: «Усе, гаплык, вин зовсим сховалси». Я не знал точно, что это означало, но, когда мои камеры увидели это, даже бездушному аппарату стало страшно. Потому что стала понятна причина исчезновения из эфира многих летательных аппаратов.
Ховалка. Он вышел на крыло свое самолета, который летел рядом со мной, держа в руках ховалку. Оператор перестал призывать богов и демонов, демон был уже тут.
И этот адепт полка Люциферова ударил меня. Ховалкой. И я, естественно, начал ховаться, то есть, разваливаться на части, потому что удар этого молота Тора пробил крыло, разрушил лонжерон и превратил в труху пять нервюр.
Облитый резко пахнущей жидкостью, немного закопчённый от выхлопов Су-27, со сломанным крылом, которое начало складываться, я начал снова падать вниз, в неприветливые воды Черного моря. И там я сховался, как многие попавшие в такую ситуацию до меня.
Жестоко, некрасиво и неэкологично. Простите, что детали моей конструкции, залитые вашим (возможно, радиоактивным) топливом, будут отравлять акваторию моря. Но я в этом совсем не виноват.
***
Наверное, многие сейчас назовут это самым настоящим скоморошеством и будут правы. Но моя версия ничуть не хуже тех, что на протяжении дня выбрасывались в эфир и Интернет американцами. Моя даже поужаснее будет.
Понимаю американцев, у которых уронили в воду 50 миллионов долларов. Прямо очень так по-человечески понимаю, но зачем транспондер было выключать, если полет рутинный? Ведь будь он включен, такого могло бы и не произойти. Регламент написан был давно, и никто его не отменил. Если радары засекают воздушную цель, которую не могут четко опознать и у которой нет транспондера, то всегда к этой цели вылетают самолеты. Просто чтобы убедиться, что это, например, пассажирский лайнер, у которого что-то сломалось, а не бомбардировщик.
Конечно, никто не стал бы таранить беспилотник, Су-27 ну никак для этого не годен. В крыльях у него топливо, в носу – радар под обтекателем, и принимать удар четырехтонного БПЛА, который шурует со скоростью 250 км/ч – ну это глупо и опасно одновременно.
Проход наших самолетов на сверхзвуке для дестабилизации – это, конечно, возможно, но опять же, маневр не очень безопасный по сути своей. БПЛА реально могло закрутить и швырнуть не туда, куда надо.
Мне кажется, что «жнеца» отправили на дно не специально. Цель хоть и крупная, но металла маловато, потому отклик на экране радара так себе будет. Транспондер выключен. Искали, и пролетели рядом. Могли и спутной струей зацепить, это неприятно, могло дестабилизировать аппарат. А мог и оператор с перепуга сплоховать и не туда направить аппарат, усугубив ситуацию.
Вообще неплохо было бы что-то посерьезнее мультика (пусть и оперативно нарисованного) показать. Запись с камеры «Жнеца» или со спутника.
Хотя в принципе, в этом нет смысла. Уже все, «Жнец» действительно сховался в волнах…